В качестве иллюстративного сопровождения в книге представлены многочисленные гравюры, выполненные Х.М. Ротом и Д. Шпеллером специально для этого издания. Справились со своей задачей резчики гравюрных досок в силу своего таланта, хотя, надо отдать им должное, учитывая объём материала, довольно добросовестно и старательно. Как известно, книжная иллюстрация, тем более – научная, документальная, не требовала в XVII – начале XIX веков больших способностей от исполнителя. Гравёр-иллюстратор был скорее ремесленником, нежели художником, призванным дать читателю некоторое представление о предмете повествования, разбудить его фантазию, а не щеголять виртуозным владением приёмами этого вида печатной графики. Это мы и наблюдаем на листах издания Георги. Фигуры несколько угловаты, подчас не пропорциональны, позы и жесты их статичны и порой неестественны, лица не выразительны, фоновый пейзаж лишь только обозначен, зато с большим тщанием переданы все детали костюмов и украшений персонажей. Насколько они соответствуют действительным одеяниям малых народов той эпохи? Очевидно – в очень большой степени. Хотя, нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что многие нюансы костюма могли быть опущены гравёром в силу объективных причин: подчас невозможно на относительно небольшой площади изображения поместить все мелкие детали без ущерба для зрительного восприятия. Чрезмерная старательность в воспроизведении орнаментов и украшений могла привести к трудноразличимому и нечитаемому глазом «месиву» штрихов и линий. Поэтому, некоторое упрощение безусловно имело место. Не стоит также забывать, что Рот и Шпеллер не были всё-таки учёными и подходили к своей работе, сообразуясь  со своими, может быть несколько шаблонными, в духе времени, представлениями гравёров-иллюстраторов о том, как должен выглядеть туземец на картинке. Не стоит забывать и о таком важном обстоятельстве, что часть изображений была позаимствована у сторонних авторов. Если речь идёт об оригинальном рисунке в качестве образца для воспроизведения, искажения его будут не столь очевидны. Если же за основу берётся гравюра, уже прошедшая некоторую упрощенческую переработку резчиком, вероятность того, что при перенесении изображения на новую доску будут утрачены кое-какие элементы, показавшиеся гравёру слишком сложными или не очень существенными – достаточно велика. Ошибка накладывается на ошибку, вымысел на домысел… Своеобразный иллюстраторский «испорченный телефон». Тем не менее, основные, так сказать структурообразующие, элементы одежд вполне соответствуют тому, что видели учёные-исследователи среди загадочных народов и племён.

  Часть гравюр в издании была раскрашена акварелью от руки, дабы дать представление читателю не только о покроях и фасонах, но и о характерных цветовых гаммах костюмов. И здесь, безусловно, не всё соответствует реалиям. Особенно в случаях, когда имело место заимствование с чёрно-белой иллюстративной гравюры из книги другого автора. Даже если в тексте и встречались указания на цвет отдельных частей костюма, учитывая то обстоятельство, что каждый человек воспринимает и называет цвета и оттенки по-своему, понять, какой именно тон соответствует действительной гамме – стороннему человеку со слов достаточно трудно. Красный может варьироваться от почти бордово-фиолетового до рыжеватого. Вроде бы никто не грешит против истины – ни учёный-описатель, ни художник-раскрасчик – а краски «живого» костюма на поверку производят совершенно третье впечатление. Но, что делать? Таков был уровень полиграфии и книжной иллюстрации в то время.

 Получив такой замечательный подарок, как книга Георги, современникам грех было бы не воспользоваться им не только в качестве источника знаний, но и в качестве руководства по применению наработанного визуального материала в целях сугубо утилитарных, художественных, призванных ласкать и радовать глаз экзотической фантасмагорией цветов и таинственной причудливостью форм.

 В исследовательской литературе по истории ИФЗ нет указаний на то, было ли производство серии фигур «Народы России» инициировано пожеланиями Императрицы, или, будучи прекрасно осведомлена о вкусах и запросах Екатерины, дирекция завода сама решила угодить державной хозяйке земли Русской. Зная о склонности просвещённой Фелицы к некоторому хвастовству и бахвальству перед лучшими умами Европы своими трудами и заботами о благе подданных, кои процветают в покое и довольстве под мудрым ея правлением, нельзя исключить предположения о монаршием волеизъявлении для изготовления скульптурных портретов сих милых и забавных в наивной чистоте своей, простодушных  Империи. Считается, что одним из главных назначений серии было служить дополнением в различных Surtout de table. Версия, имеющая право на жизнь, но не бесспорная. Конечно, в пользу её свидетельствуют разные обстоятельства. Во-первых, руководитель и главный скульптор этого проекта – Яков Иванович Рашетт (Jacques-Dominique Rachette) – много и плодотворно работал именно над созданием настольных скульптурных украшений. Во-вторых, размер скульптур, довольно значительный для фарфоровой пластики, колеблющийся в диапазоне от 20 до 40 сМ в высоту. На первый взгляд действительно – «большому кораблю – большое плавание». Плавание в качестве элемента убранства парадного трапезного стола во дворце. А если посмотреть на эту данность, руководствуясь опять-таки простой логикой? Изваять даже довольно сложные по своим формам миниатюры в принципе возможно. Но вот беда – слишком много мелких деталей костюма, которые на фигурках высотой 10-12 см. просто пропадут, затеряются и не будут видны невооружённым глазом. К тому же, расписывать такую малютку, стараясь сделать акцент на характерных элементах, – время только попусту терять. Вместо документального свидетельства величия Империи на выходе получится всего лишь смешной, нарядный, пёстрый пупс, место которому в на туалетном столике между баночек с помадами, кремами и белилами. И ради чего тогда было огород городить? На такого рода гламурном добре рука у производителей была давно набита, и дамские будуары пестрели нарядными безделушками в виде пастухов, пастушек, китайцев,  дам, арапов, кавалеров. Постоянный, устойчивый спрос, отработанные сюжеты. К чему бы фокусничать? В-третьих, как уже упоминалась, Екатерина, большая любительница удивить и поразить воображение европейских знаменитостей своим державным умом и просвещённой утончённостью, не упустила бы возможности такого пропагандистского воздействия на умы гостей. Изящно и ненавязчиво, как бы случайно и ненароком, чванливым иностранцам даётся случай с удивлением и завистью взирать на столь занятные, но, одновременно, и свидетельствующие об обширности и богатстве пределов Российских, многочисленные типажи Матушкиных верноподданных. Всё, вроде бы, складно, всё соответствует заявленным Императрицей задачам. Одно не ясно – почему бы уж тогда, для вящего ошеломляющего эффекта, не довести затею до конца? Украсить стол не только одиночными фигурами, но и пышными многофигурными аллегорическими композициями, которые и составляют основу Surtout de table и по части изготовления которых Яков Иванович был большой мастер? Существуют, правда, несколько сложных композиций, состоящих из нескольких персонажей, но они не несут в себе никакой аллегорической нагрузки и не могут рассматриваться в качестве главных элементов настольного украшения. Загадка, не поддающаяся умозрительному разрешению, без изучения архивных документов.

 Другая версия – подарки венценосным особам. Т.В. Кудрявцева в книге «Русский императорский фарфор» приводит пример подношения в 1799 году «настольного украшения из « национальных фигур»» © некоей августейшей особе. Какой именно, г-жа Кудрявцева объясняет несколько испуганно и путано, свалив в одну кучу наследного принца Мекленбург-Шверинского Фридриха-Людвига и австрийского эрц-герцога Йозефа. Очевидно, на всякий случай. А вдруг – угадает хоть один номер из двух? Тем не менее, факт  дарения, скорее всего, всё-таки имел место быть. А кто стал счастливым обладателем – для настоящего учёного вопрос второстепенный. Была ли это действительно часть или полная серия «народов России» - тоже не вполне ясно, поскольку нет никаих пояснений, со ссылками на документы, что же такое эти «национальные фигуры» и каких-таки они национальностей. А вдруг – турки, не к ночи будь помянуты? А может, и негры. Почему бы и нет? Смущает и упоминание о настольном украшении, поскольку, как уже указывалось выше, полноценный Surtout de table с типами народов России в природе никогда не существовал. Загадки и вопросы. Догадки и домыслы. Разгадки в архивах, до которых добраться простому коллекционеру не легко, а учёному – не хочется…

 Много неясного и относительно исполнителей моделей для серии. Принято приписывать авторство всё тому же Якову Ивановичу. Однако, при этом туманно и невнятно указывается на неких его учеников из числа скульпторов ИФЗ, которые тоже приложили руку к воплощению масштабного проекта в жизнь. Масштабность же бесспорна, поскольку подавляющее большинство иллюстраций из книги Георги (количество которых превышает сотню) были переведены в трёхмерный формат. Для одного человека, пусть даже очень и очень талантливого, задача крайне трудо- и времяёмкая. На внутренних сторонах оснований скульптур встречаются знаки скульпторов-формовщиков (боссиеров), но нет никаких знаков скульпторов-модельмейстеров, в том числе и Рашетта, что крайне затрудняет атрибуцию. Опять-таки, на первый взгляд. Если же немного задуматься и обратиться к сохранившимся бесспорным Рашеттовским моделям, затруднение это можно до некоторой, определённой степени разрешить.

 Жак Доминик Рашетт был утончённым классицистом академического толка. Более того – настоящим скульптором, несмотря на то, что подвизался главным образом на ниве декоративно-прикладного искусства. Виртуозные, предельно выверенные и строгие линии и абрисы изделий, выполненных по его моделям, отсылают зрителя скорее к мраморам, нежели к глине. Впрочем, каолин тоже глина. А глина, как известно, занимает далеко не последнее место в инструментарии профессионального скульптора, будь он Микелянжело или Канова. Каолин обладает одним удивительным качеством – изделия из неглазурованного фарфора (бисквита) по виду совершенно почти идентичны мрамору или алебастру. Тщательно проработанные при формовке детали не скрадывает и не размывает глазурь, матовая фактура поверхности скульптуры сообщает ей статус произведения Большого Искусства, а не искусства прикладного. Именно поэтому труды Якова Ивановича столь значительны и заметны, когда он прибегал к этому способу лепки и обжига из благородной белой глины своих обжедезаров. Его аллегорические композиции, бюсты и барельефы вполне могут поспорить с мраморными изваяниями современников -  «настоящих» скульпторов Шубина и Козловского - по своей выразительной силе, отточенности приёмов и стилистическому совершенству.

 Разумеется, поставленная дирекцией ИФЗ перед Яковом Ивановичем задача по приданию объёма далеко не лучшего качества книжным иллюстрациям из жизни туземных племён Империи, несколько выходила за рамки его привычного рабочего формата. Однако, как известно и проверено много раз, «талантливый человек – талантлив во всём»! Тем более, если речь идёт всё-таки о скульптуре. О предмете, с которым Яков Иванович был на «ты» и связал всю свою жизнь. Конечно, идея интерпретации в фарфоре замысловатых нарядов диких народностей – далека от привычных канонов мастера, отточившего своё искусство на подражании античным образцам. Но не стоит забывать, что «под одеждой все люди голые». А значит – мастерство большого художника состоит лишь в лепке классического стандарта мужской или женской фигуры, обволакиваемого красивыми складками странных нарядов. Задача не сложная для большого мастера. И Яков Иванович с ней замечательно справился!

 Глядя на многие скульптуры из серии «Народы России» в замысловатых национальных костюмах, невольно ловишь себя на мысли о том, что точно так же драпируется в складки ткань хитона и у луврской Венеры Милосской. А глядя на другие типажи со странными позами и жестами, закрадывается мысль, что лепил их пусть и прилежный, но далеко не самый талантливый ученик Якова Ивановича, Жака Доменика. Можно было бы, конечно, при желании объяснить кургузость и тяжеловесность некоторых персонажей серии каким-то особенным состоянием Рашетта в определённые дни. Однако, Яков был хоть и Иванович, но тяжёлым алкоголем не злоупотреблял. Другая культура, другое отношение к профессии и окормляющему ремеслу.

 Только тщательный сравнительный анализ художественных достоинств каждой скульптуры, индивидуальных черт и характерных особенностей стиля Рашетта, вкупе с применением задокументированных свидетельств о принадлежности работы тому или иному мастеру, в состоянии внести некоторую, относительную, ясность в вопросы авторства моделей.

 Больше всего жаль, конечно, вот этих безвесных «учеников Рашетта  - скульпторов ИФЗ». Почти всех модельмайстеров, боссиеров, живописцев, орнаметалистов, позолотчиков, формовщиков и прочих участников процесса изготовления «белого золота» ведущих европейских мануфактур мы знаем по номерам, именам, изделиям, опубликованным тысячу раз по поводу и без. Своих только не знаем. Но – гордимся ими! Чем, господа? В том числе и учёные. И дамы. Своим невежеством? Так и носите далее в соответствии с трудами и заслугами вашими почётные звания «кандидат невежества», «доктор околовсяческих наук». Успехов вам, дорогие товарищи, в трудном деле переливания из пустого в порожнее! Вы, главное, с титулами, наследными принцами и эрц-герцогами разберитесь для начала. Без этих фундаментальных знаний , увы, обратно в первый класс ЦПШ!

 Несколько слов относительно времени изготовления предметов этой серии. В трудах отечественных «корифеев» фарфороведения все они относятся к 80-м годам XVIII века. Даже те из них, которые не маркированы. Так солидней, очевидно, с точки зрения наших кандидатов в доктора околовсяческих наук. Хотя любому коллекционеру русского фарфора известно, что не подлежали обязательной маркировке вензелем правящего монарха изделия ИФЗ периода царствования Императора Александра Павловича Благословенного. И то – не весь период нахождения его на престоле, а только с 1803-5-го годов по 1826-й год. Император Александр Павлович, кстати, был первым из российских монархов, добровольно отказавшимся от чеканки своего державного профиля на серебряной разменной монете. Очень порядочный и скромный был человек, хотя и обещал, что «всё будет, как при Бабушке». Обманул. Ни портретов на монетах, ни марок на фарфоре.

 Таким образом, путём несложных логических умопостроений, сталкиваясь со скульптурами из серии «Народы России», не маркированными соответствующей времени их первичного появления маркой «Е II», их следует относить к первой четверти XIX века. Тем более, что и качество их раскраски значительно уступает по качеству и тщательности колорирования времён Великiя Екатерины. Аналогичных скульптур, маркированных вензелем следующего монарха, тоже Павловича, но уже Николая, науке не известно. Что даёт твёрдую уверенность в том, что выпуск белья для серии прекратился в 10-х – 20-х годах XIX века. Это - не подлежащий оспариванию факт.

 На смену фарфоровой скульптуре этнографической пришла фарфоровая пластика, являющая обществу некий абстрактный, идеализированный образ главного представителя титульного народа Империи – русского мужика. В этой области псевдо-этнографии оставили свой след все выдающиеся скульпторы ИФЗ  XIX века, от Пименова до Шписса, одарив нас прекрасными, с точки зрения художественного мастерства и исполнения, фигурами российских le baba russe et son muzhik. Прекрасный, самобытный лубочный стиль, далёкий, правда, от жизненных реалий. Впрочем, чего ждать от муз, когда на повестке дня стоит сугубо политический лозунг «Державие, Православие, Народность»? Мужик должен быть красив и опрятен.

 Но, чудеса бывают! И у утопающего открывается «второе дыхание».

 Пережив долгие кризисные годы, полные беспросветного эклектизма и дурновкусия, ИФЗ в начале ХХ век вдруг воспрянул, стяжав в своих стенах плеяду выдающихся художников и обратившись не только к опыту западных соседей, но и к свои собственным наработкам более, чем столетней давности. Результатом этой яркой рецессии в интересующей нас области фарфоровой пластики, стало внезапное продолжение этнографической серии, основанное теперь не на примитивных резцовых гравюрах, а на фотографиях и хромолитографиях современных книг и атласов по народоведению. Поскольку новые технические средства фиксации мельчайших деталей костюма позволяли воспроизводить его элементы со всей скрупулёзной проработкой, возникла необходимость увеличить размер фарфорового белья до того размера, который позволял бы как можно более документально и точно отразить всё своеобразие туземных костюмов вплоть до крохотных мелочей. Помните гипотезу о том, что размер екатерининской фолклорной пластики диктовался только лишь теми соображениями, что она должна была выступать в качестве дополнений в Surtout de table? Surtout de table к началу ХХ века остались в далёком прошлом, как помпезный рудимент, а размеры скульптур дошли, тем не менее, до без малого 60-ти см.

 Автором большинства моделей для продолжения этнографической серии из нескольких десятков фигур стал замечательный скульптор ИФЗ Павел Павлович Каменский. К счастью, архивы столетней давности сохранились в более пристойном виде, нежели архивы рубежа XVIII – середины XIX веков, и позволяют нам назвать его соратников, подаривших на излёте существования классической русской культуры непревзойдённые до сих пор шедевры фарфоровой пластики: А. Айснер, А. Соловкин,

 М. Герцак, Л. Мидина.

 К сожалению, начавшееся в 1907 году возрождение оригинальной русской темы в контексте рафинированного и изысканного европейского фарфора от ведущих производителей, закончилось через десять лет, в 1917-м году, в результате «действия непреодолимой силы».

 Поскольку ИФЗ ни как коммерческое предприятие, ни как частная собственность, ни даже как АООО не был застрахован у «Ллойда», дальнейшие события в России стали развиваться по совершенно непредсказуемому сценарию…